Возмездие - Страница 91

Вскоре Федор услышал новые крики, сопровождавшиеся звоном оружия. Все это доносилось из зарослей с берега Тибра. Там, меж кустов и деревьев, он разглядел рыжие панцири легионеров вперемешку с черными греческими.

— Значит, я не ошибся, — похвалил себя вполголоса Чайка, заметив, как дрогнули порядки римлян, поняв, что их обходной маневр не удался, — нас попытались обойти. А что там, на правом фланге?

Там пока была тишина. Однако вскоре и оттуда послышались крики. Правда, это был боевой клич Сиракуз. Черные панцири пехотинцев показались на холме и острым клином вонзились в бок римского корпуса, растянутого по дороге, почти разорвав его надвое.

— А здесь маневр удался, — констатировал Федор, видя, как дрогнули римляне, оказавшиеся в окружении.

В драку с греками вмешались катафрактарии, стараясь локализовать прорыв, но всадников было немного. Чайка немедленно ввел в дело свои резервы и вскоре римляне были вынуждены отступить, усеяв трупами Аппиеву дорогу, а Федор последовал за ними, вытеснив легионеров из этой долины и закрепившись на новой высоте.

Оттуда он отправил послание Ферону, приказав доставить на судах по Тибру две катапульты Архимеда и собрать их напротив акведука. Он нашел достойную цель для этих гигантских творений великого механика.

До вечера римляне предприняли еще одну новую атаку, но и ее Федор отбил. А тем временем прибыли корабли с катапультами и командами мастеров для их сборки. Также на этих суда приплыли артиллеристы. Кроме того Ферон выслал шесть триер для охраны ценного груза. Увидев это, Федор, сначала отказавшийся от идеи использовать крупный флот на Тибре, передумал и тотчас решил задействовать корабли греков для продвижения своей армии к Риму не только по суше, но и по воде. Так было надежнее. В этом течении Тибр был еще судоходен, поэтому можно было использовать даже триеры. Вот дальше начинались сложности — мели, пороги. Но пока триеры могли оказать неоценимую помощь.

Федор оказался провидцем. Не успел он собрать катапульты, выглядевшие как две гигантские птицы, усевшиеся на вершины холмов напротив акведука, как на реке появились римские биремы. Они попытались высадить десант и уничтожить угрозу своим коммуникациям, но греки их вовремя перехватили. Бой на реке еще не закончился, а в небо уже полетели первые камни, стащенные со всех окрестностей для того, чтобы «накормить гигантских птиц».

Чайка оставался на этом рубеже три дня, отражая все попытки римлян проникнуть к Остии по земле и по воде. Драка на холмах был жаркой, он потерял половину своих людей, но римлян не пропустил, ни на шаг. За это время катапульты Архимеда развалили акведук в двух местах, повредив его глиняную начинку, и вода с гор, смешиваясь с грязью на склонах холма, мутным потоком потекла в Тибр.

На четвертый день Федор получил известие, что по дороге вдоль берега моря, разбив на подступах последние заслоны римлян, к Остии подошла колонна ливийцев Атарбала. В этом «отряде» насчитывалось десять тысяч отборных бойцов, третья часть которых служила под началом Атарбала еще с начала италийского похода.

— Ну, теперь пойдет дело, — обрадовался Федор, просто изнывавший от желания быстрее приступить к стенам огромного города, но не имевший на это сил, заметив колонну ливийцев, поднимавшуюся по Аппиевой дороге.

Однако, все произошло не так быстро. В Риме и на подступах к нему, по данным разведки, скопилось почти сорок тысяч легионеров — все, что осталось от мощи Рима после нескольких сокрушительных поражений кряду. Многие бывшие союзники, ставшие таковыми в силу римских законов, перешли на сторону Ганнибала, предпочтя этот новый союз своим обязательствам защищать Рим силой оружия. Слишком долго они терпели гнет местных сенаторов, не позволявших им даже глотка свободы. До Федора доходили слухи и о восстаниях рабов, из которых здесь даже формировали отдельные легионы, обещая свободу в случае победы. В общем, Рим был похож на издыхающего хищника, у которого еще оставались силы. Поэтому быстрое продвижение с юга армии Ганнибала забуксовало на подступах к Риму, где он столкнулся с ожесточенным сопротивлением.

Похожая ситуация складывалась и на севере, где кельты схлестнулись с консульской армией, прикрывавший Фламиниеву дорогу, по которой они могли быстро достичь «Вечного города», стоявшего на краю гибели. Кельты почти разбили ее в двух грандиозных сражениях, но римляне не отступали, предпочитая умирать. «Скорей бы уж скифы подошли, — вспоминал Федор о словах Ганнибала, получая сводки с фронтов в штабе Атарбала, куда непрерывно прибывали гонцы, — с конницей оно быстрее пойдет».

Непрерывный бой за Рим продолжался уже целый месяц. Но Ганнибал и слушать не хотел о длительной осаде — только штурм, который закончится победой. Ресурсов на это новый хозяин Италии, владевший уже большей ее частью, не жалел.

Ближе всего финикийцы подобрались к Риму с юга и запада. Вскоре, спустя еще несколько дней, конница Магарбала перерезала сообщение Рима с Тибуром и Корфинием, перекрыв ведущую в северо-восточном направлении, почти поперек полуострова, Валериеву дорогу. Вскоре пришли сообщения, что на северные рубежи прибыли войска скифов и наступление кельтов приобрело большую скорость. Римляне отходили все ближе к своей столице, кольцо вокруг которой сжималась все плотнее. Настал день, когда войска Ганнибала вышли на рубежи, с которых открывался вид на обреченный город.

Федор, командовавший отдельной армией из восьми тысяч пехотинцев, которым была придана легкая нумидийская конница под началом его старого знакомого Угурты, в этот момент оказался неподалеку от местности, в которой располагалась вилла сенатора Марцелла. Рядом находился участок фронта, которым командовал Атарбал.